тѣло. Но, къ счастью, этотъ столбнякъ продолжался недолго. Почти безсознательно Сергѣй испустилъ пронзительный, долгій, отчаянный вопль и наугадъ, не видя дороги, не помня себя отъ страха, пустился бѣжать прочь отъ подвала.
Онъ мчался, какъ птица, крѣпко и часто ударяя о землю ногами, которыя внезапно сдѣлались крѣпкими, точно двѣ стальныя пружины. Рядомъ съ нимъ скакалъ, заливаясь радостнымъ лаемъ, Арто. Сзади тяжело грохоталъ по песку дворникъ, яростно рычавшій какія-то ругательства.
Съ размаху Сергѣй наскочилъ на ворота, но мгновенно не подумалъ, а скорѣе инстинктивно почувствовалъ, что здѣсь дороги нѣтъ. Между каменной бѣлой стѣной и растущими вдоль нея кипарисами была узкая темная лазейка. Не раздумывая, подчиняясь одному чувству страха, Сергѣй, нагнувшись, юркнулъ въ нее и побѣжалъ вдоль стѣны. Острыя иглы кипарисовъ, густо и ѣдко пахнувшихъ смолой, хлестали его по лицу. Онъ спотыкался о корни, падалъ, разбивая себѣ въ кровь руки, но тотчасъ же вставалъ, не замѣчая даже боли, и опять бѣжалъ впередъ, согнувшись почти вдвое, не слыша своего крика. Арто кинулся слѣдомъ за нимъ.
Такъ бѣжалъ онъ по узкому коридору, образованному съ одной стороны—высокой стѣной, съ другой—тѣснымъ строемъ кипарисовъ, бѣжалъ, точно маленькій, обезумѣвшій отъ ужаса звѣрекъ, попавшій въ безконечную западню. Во рту у него пересохло, и каждое дыханіе кололо въ груди тысячью иголокъ. Топотъ дворника доносился то справа, то слѣва, и потерявшій голову мальчикъ бросался то впередъ, то назадъ, нѣсколько разъ пробѣгая мимо воротъ и опять ныряя въ темную, тѣсную лазейку.
Наконецъ Сергѣй выбился изъ силъ. Сквозь дикій ужасъ
