чительнаго ощущенія полной безпомощности, заброшенности и одиночества, какъ теперь. Огромный домъ казался ему наполненнымъ безпощадными, притаившимися врагами, которые тайно, съ злобной усмѣшкой слѣдили изъ темныхъ оконъ за каждымъ движеніемъ маленькаго, слабаго мальчика. Молча и нетерпѣливо ждали враги какого-то сигнала, ждали чьего-то гнѣвнаго, оглушительно-грознаго приказанія.
— Только не въ домѣ… въ домѣ ея не можетъ быть!—прошепталъ, какъ сквозь сонъ, мальчикъ.—Въ домѣ она выть станетъ, надоѣстъ.
Онъ обошелъ дачу кругомъ. Съ задней стороны, на широкомъ дворѣ было расположено нѣсколько построекъ, болѣе простыхъ и незатѣйливыхъ съ виду, очевидно, предназначенныхъ для прислуги. Здѣсь такъ же, какъ и въ большомъ домѣ, ни въ одномъ окнѣ не было видно огня; только мѣсяцъ отражался въ темныхъ стеклахъ мертвымъ, неровнымъ блескомъ. «Не уйти мнѣ отсюда, никогда не уйти!..»—съ тоской подумалъ Сергѣй. Вспомнился ему на мигъ дѣдушка, старая шарманка, ночлеги въ кофейныхъ, завтраки у прохладныхъ источниковъ. «Ничего, ничего этого больше не будетъ!»—печально повторилъ про себя Сергѣй. Но, чѣмъ безнадежнѣе становились его мысли, тѣмъ болѣе страхъ уступалъ въ его душѣ мѣсто какому-то тупому и спокойно-злобному отчаянію.
Тонкій, словно стонущій визгъ вдругъ коснулся его слуха. Мальчикъ остановился, не дыша, съ напряженными мускулами, вытянувшись на цыпочкахъ. Звукъ повторился. Казалось, онъ исходилъ изъ каменнаго подвала, около котораго Сергѣй стоялъ и который сообщался съ наружнымъ воздухомъ рядомъ грубыхъ, маленькихъ четыреугольныхъ отверстій безъ стеколъ. Ступая по какой-то цвѣточной куртинѣ, мальчикъ подошелъ къ стѣнѣ, приложилъ лицо къ одной изъ отдушинъ и свист-
