— Глупости ты выдумываешь!.. Вернется,—сказалъ дѣдушка. Однако онъ быстро всталъ на ноги и сталъ кричать собаку сердитымъ, сиплымъ со сна, старческимъ фальцетомъ:
— Арто, сюда, собачій сынъ!
Онъ торопливо, мелкими, путающимися шажками перебѣжалъ черезъ мостъ и поднялся вверхъ по шоссе, не переставая звать собаку. Передъ нимъ лежало видное глазу на полверсты, ровное, ярко-бѣлое полотно дороги, но на немъ—ни одной фигуры, ни одной тѣни.
— Арто! Ар-то-шень-ка!—жалобно завылъ старикъ. Но вдругъ онъ остановился, нагнулся низко къ дорогѣ и присѣлъ на корточки.
— Да-а, вотъ оно какое дѣло-то!—произнесъ старикъ упавшимъ голосомъ.—Сергѣй! Сережа, поди-ка сюда.
— Ну, что̀ тамъ еще?—грубо отозвался мальчикъ, подходя къ Лодыжкину.—Вчерашній день нашелъ?
— Сережа… что̀ это такое?.. Вотъ это, что̀ это такое? Ты понимаешь?—еле слышно спрашивалъ старикъ.
Онъ глядѣлъ на мальчика жалкими, растерянными глазами, а его рука, показывавшая прямо въ землю, ходила во всѣ стороны.
На дорогѣ въ бѣлой пыли валялся довольно большой, недоѣденный огрызокъ колбасы, а рядомъ съ нимъ во всѣхъ направленіяхъ отпечатались слѣды собачьихъ лапъ.
— Свелъ вѣдь, подлецъ, собаку!—испуганно прошепталъ дѣдушка, все еще сидя на корточкахъ.—Не кто, какъ онъ—дѣло ясное… Помнишь, давеча у моря-то онъ все колбасой прикармливалъ.
— Дѣло ясное,—мрачно и со злобой повторилъ Сергѣй.
Широко раскрытые глаза дѣдушки вдругъ наполнились крупными слезами и быстро замигали. Онъ закрылъ ихъ руками.
