три раза лакнулъ ее языкомъ. Но соленая вода ему не понравилась, а легкія волны, шуршавшія о прибрежный гравій, пугали его. Онъ выскочилъ на берегъ и опять принялся лаять на Сергѣя. «Къ чему эти дурацкіе фокусы? Сидѣлъ бы у берега, рядомъ со старикомъ. Ахъ, сколько безпокойства съ этимъ мальчишкой!»
— Эй, Сережа, вылѣзай, что ли, въ самомъ дѣлѣ, будетъ тебѣ!—позвалъ старикъ.
— Сейчасъ, дѣдушка Лодыжкинъ,—отозвался мальчикъ.—Смотри, какъ я пароходомъ плыву. У-у-у-ухъ!
Онъ наконецъ подплылъ къ берегу, но, прежде чѣмъ одѣться, схватилъ на руки Арто и, вернувшись съ нимъ въ море, бросилъ его далеко въ воду. Собака тотчасъ же поплыла назадъ, выставивъ наружу только одну морду со всплывшими наверхъ ушами, громко и обиженно фыркая. Выскочивъ на сушу, она затряслась всѣмъ тѣломъ, и тучи брызгъ полетѣли на старика и на Сергѣя.
— Постой-ка, Сережа, никакъ это къ намъ?—сказалъ Лодыжкинъ, пристально глядя вверхъ, на гору.
По тропинкѣ быстро спускался внизъ, неразборчиво крича и махая руками, тотъ самый мрачный дворникъ въ розовой рубахѣ съ черными горошинами, который четверть часа назадъ гналъ странствующую труппу съ дачи.
— Что̀ ему надо?—спросилъ съ недоумѣніемъ дѣдушка.
Дворникъ продолжалъ кричать, сбѣгая внизъ неловкой рысью, причемъ рукава его рубахи трепались по вѣтру, а пазуха надувалась, какъ парусъ.
— О-го-го!.. Подождите трошки!..
— А чтобъ тебя намочило да не высушило,—сер-
