рѣзьбой на кружево, можно было разсмотрѣть уголокъ свѣжаго, точно зеленый яркій шелкъ, газона, округлыя цвѣточныя клумбы и вдали, на заднемъ планѣ, крытую, сквозную аллею, всю обвитую густымъ виноградомъ. Посрединѣ газона стоялъ садовникъ, поливавшій изъ длиннаго рукава розы. Онъ прикрылъ пальцемъ отверстіе трубы, и отъ этого въ фонтанѣ безчисленныхъ брызгъ солнце играло всѣми цвѣтами радуги.
Дѣдушка собирался-было пройти мимо, но, заглянувъ въ ворота, остановился въ недоумѣніи.
— Подожди-ка, малость, Сергѣй,—окликнулъ онъ мальчика.—Никакъ тамъ люди шевелятся? Вотъ такъ исторія. Сколько лѣтъ здѣсь хожу—и никогда ни души. А ну-ка, вали, братъ Сергѣй!
— «Дача Дружба», постороннимъ входъ строго воспрещается,—прочиталъ Сергѣй надпись, искусно выбитую на одномъ изъ столбовъ, поддерживавшихъ ворота.
— Дружба,—переспросилъ неграмотный дѣдушка,—Во-во! Это самое настоящее слово—дружба. Весь день у насъ заколодило, а ужъ тутъ мы съ тобой возьмемъ. Это я носомъ чую, на манеръ, какъ охотничій песъ. Арто, иси, собачій сынъ. Вали смѣло, Сережа. Ты меня всегда спрашивай: ужъ я все знаю!
Дорожки сада были усыпаны ровнымъ крупнымъ гравіемъ, хрустѣвшимъ подъ ногами, а съ боковъ обставлены большими розовыми раковинами. На клумбахъ, надъ пестрымъ ковромъ изъ разноцвѣтныхъ травъ, возвышались диковинные яркіе цвѣты, отъ которыхъ сладко благоухалъ воздухъ. Въ фонтанахъ журчала и плескалась прозрачная вода; изъ красивыхъ вазъ, висѣвшихъ въ воздухѣ между деревьями, спускались гирляндами внизъ вьющіяся растенія, а передъ домомъ, на мраморныхъ стол-
