— Нѣтъ, нѣтъ… Ты и самъ понимаешь, что объ этомъ смѣшно и думать. Ну какая я тебѣ жена на самомъ дѣлѣ? Ты—баринъ, ты умный, образованный, а я? Я и читать не умѣю, и куда ступить не знаю… Ты одного стыда изъ-за меня не оберешься…
— Это все глупости, Олеся!—возразилъ я горячо.—Ты черезъ полгода сама себя не узнаешь. Ты не подозрѣваешь даже, сколько въ тебѣ врожденнаго ума и наблюдательности. Мы съ тобой вмѣстѣ прочитаемъ много хорошихъ книжекъ, познакомимся съ добрыми, умными людьми, мы съ тобой весь широкій свѣтъ увидимъ, Олеся… Мы до старости, до самой смерти будемъ итти рука объ руку, вотъ какъ теперь идемъ, и не стыдиться, а гордиться тобой я буду и благодарить тебя!..
На мою пылкую рѣчь Олеся отвѣтила мнѣ признательнымъ пожатіемъ руки, но продолжала стоять на своемъ.
— Да развѣ это одно?.. Можетъ-быть, ты еще не знаешь?.. Я никогда не говорила тебѣ… Вѣдь у меня отца нѣтъ… Я незаконная…
— Перестань, Олеся… Это меньше всего меня останавливаетъ. Что̀ мнѣ за дѣло до твоей родни, если ты сама для меня дороже отца и матери, дороже цѣлаго міра? Нѣтъ, все это мелочи, все это пустыя отговорки!..
Олеся съ тихой, покорной лаской прижалась плечомъ къ моему плечу.
— Голубчикъ… Лучше бы ты вовсе объ этомъ не начиналъ разговора… Ты молодой, свободный… Неужели у меня хватило бы духу связать тебя по рукамъ и по ногамъ на всю жизнь… Ну, а если тебѣ потомъ другая понравится? Вѣдь ты меня тогда возненавидишь, проклянешь тотъ день и часъ, когда я согласилась пойти за тебя. Не сердись, мой дорогой!—съ мольбой воскликнула она, видя по моему лицу, что мнѣ непріятны эти
