всю ширину порѣза, полилась по рукѣ и частыми каплями закапала на землю. Я едва удержался отъ того, чтобы не крикнуть, но, кажется, поблѣднѣлъ.
— Не бойтесь, живы останетесь,—усмѣхнулась Олеся.
Она крѣпко обхватила рукой мою руку повыше раны и, низко склонившись къ ней лицомъ, стала быстро шептать что-то, обдавая мою кожу горячимъ прерывистымъ дыханіемъ. Когда же Олеся выпрямилась и разжала свои пальцы, то на пораненномъ мѣстѣ осталась только красная царапина.
— Ну что̀? Довольно съ васъ?—съ лукавой улыбкой спросила она, пряча свой ножикъ.—Хотите еще?
— Конечно, хочу. Только, если бы можно было, не такъ ужъ страшно и безъ кровопролитія, пожалуйста.
— Что̀ бы вамъ такое показать?—задумалась она.—Ну хоть развѣ это вотъ: идите впереди меня по дорогѣ… Только, смотрите, не оборачивайтесь назадъ.
— А это не будетъ страшно?—спросилъ я, стараясь безпечной улыбкой прикрыть боязливое ожиданіе непріятнаго сюрприза.
— Нѣтъ, нѣтъ… Пустяки… Идите.
Я пошелъ впередъ, очень заинтересованный опытомъ, чувствуя за своей спиной напряженный взглядъ Олеси. Но, пройдя около двадцати шаговъ, я вдругъ споткнулся на совсѣмъ ровномъ мѣстѣ и упалъ ничкомъ.
— Идите, идите!—закричала Олеся.—Не оборачивайтесь! Это ничего, до свадьбы заживетъ… Держитесь крѣпче за землю, когда будете падать.
Я пошелъ дальше. Еще десять шаговъ, и я вторично растянулся во весь ростъ.
Олеся громко захохотала и захлопала въ ладоши.
— Ну что̀? Довольны?—крикнула она, сверкая своими бѣлыми зубами.—Вѣрите теперь? Ничего, ничего!.. Полетѣли не вверхъ, а внизъ.
