она, проникаясь ко мнѣ все бо̀льшимъ довѣріемъ.—Намъ и людей не надо. Разъ въ годъ только схожу я въ мѣстечко купить мыла да соли… Да вотъ еще бабушкѣ чаю,—чай она у меня любитъ. А то хоть бы и вовсе никого не видѣть.
— Ну, я вижу, вы съ бабушкой людей не жалуете… А мнѣ можно когда-нибудь зайти на минуточку?
Она засмѣялась и—какъ странно, какъ неожиданно измѣнилось ея красивое лицо! Прежней суровости въ немъ и слѣда не осталось: оно вдругъ сдѣлалось свѣтлымъ, застѣнчивымъ, дѣтскимъ.
— Да что̀ у насъ вамъ дѣлать? Мы съ бабкой скучныя… Что̀ жъ, заходите, пожалуй, коли вы и впрямь добрый человѣкъ. Только вотъ что̀… вы ужъ если когда къ намъ забредете, такъ безъ ружья лучше…
— Ты боишься?
— Чего мнѣ бояться? Ничего я не боюсь,—и въ ея голосѣ опять послышалась увѣренность въ своей силѣ.—А только не люблю я этого. Зачѣмъ бить пташекъ или вотъ зайцевъ тоже. Никому они худого не дѣлаютъ, а жить имъ хочется такъ же, какъ и намъ съ вами. Я ихъ люблю: они маленькіе, глупые такіе… Ну, однако до свиданія,—заторопилась она:—не знаю, какъ величать-то васъ по имени… Боюсь, бабка браниться станетъ.
И она легко и быстро побѣжала въ хату, наклонивъ внизъ голову и придерживая руками разбившіеся отъ вѣтра волосы.
— Постой, постой!—крикнулъ я.—Какъ тебя зовутъ-то? Ужъ будемъ знакомы какъ слѣдуетъ.
Она остановилась на мгновеніе и обернулась ко мнѣ.
— Аленой меня зовутъ… По-здѣшнему—Олеся.
Я вскинулъ ружье на плечи и пошелъ по указанному мнѣ направленію. Поднявшись на небольшой холмикъ, откуда начиналась узкая, едва замѣтная лѣсная тропинка,
