— Вѣтеръ?—отозвался Ярмола, лѣниво подымая голову.—А панычъ развѣ не знаетъ?
— Конечно, не знаю. Откуда же мнѣ знать?
— И вправду не знаете?—оживился вдругъ Ярмола.—Это я вамъ скажу,—продолжалъ онъ съ таинственнымъ оттѣнкомъ въ голосѣ:—это я вамъ скажу: чи вѣдьмака народилась, чи вѣдьмакъ веселье справляетъ.
— Вѣдьмака—это колдунья по-вашему?
— А такъ, такъ… колдунья.
Я съ жадностью накинулся на Ярмолу. «Почемъ знать,—думалъ я:—можетъ-быть, сейчасъ же мнѣ удастся выжать изъ него какую-нибудь интересную исторію, связанную съ волшебствомъ, съ зарытыми кладами, съ вовкулаками?..»
— Ну, а у васъ здѣсь, на Полѣсьѣ, есть вѣдьмы?—спросилъ я.
— Не знаю… Можетъ, есть,—отвѣтилъ Ярмола съ прежнимъ равнодушіемъ и опять нагнулся къ печкѣ.—Старые люди говорятъ, что были когда-то… Можетъ, и неправда…
Я сразу разочаровался. Характерной чертой Ярмолы была упорная несловоохотность, и я ужъ не надѣялся добиться отъ него ничего больше объ этомъ интересномъ предметѣ. Но, къ моему удивленію, онъ вдругъ заговорилъ съ лѣнивой небрежностью и какъ будто бы обращаясь не ко мнѣ, а къ гудѣвшей печкѣ:
— Была у насъ лѣтъ пять тому назадъ такая вѣдьма… Только ее хлопцы съ села прогнали!
— Куда же они ее прогнали?
— Куда!.. Извѣстно, въ лѣсъ… Куда же еще? И хату ея сломали, чтобы отъ того проклятаго кубла и щепокъ не осталось… А саму ее вывели за вышницы и по шеѣ.
— За что же такъ съ ней обошлись?
— Вреда отъ нея много было: ссорилась со всѣми,
