Мой слуга, поваръ и спутникъ по охотѣ—полѣсовщикъ Ярмола вошелъ въ комнату, согнувшись подъ вязанкой дровъ, сбросилъ ее съ грохотомъ на полъ и подышалъ на замерзшіе пальцы.
— У, какой вѣтеръ, панычъ, на дворѣ,—сказалъ онъ, садясь на корточки передъ заслонкой.—Нужно хорошо въ грубкѣ протопить. Позвольте запалочку, панычъ.
— Значитъ, завтра на зайцевъ не пойдемъ, а? Какъ ты думаешь, Ярмола?
— Нѣтъ… не можно… слышите, какая завируха. Заяцъ теперь лежитъ и—а ни муръ-муръ… Завтра и одного слѣда не увидите.
Судьба забросила меня на цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ въ глухую деревушку Волынской губерніи, на окраину Полѣсья, и охота была единственнымъ моимъ занятіемъ и удовольствіемъ. Признаюсь, въ то время, когда мнѣ предложили ѣхать въ деревню, я вовсе не думалъ такъ нестерпимо скучать. Я поѣхалъ даже съ радостью. «Полѣсье… глушь… лоно природы… простые нравы… первобытныя натуры,—думалъ я, сидя въ вагонѣ:—совсѣмъ
