домъ сдерживая инерцію бѣга, переходитъ въ шагъ. Въ этотъ моментъ вороной жеребецъ только-только подходитъ къ своему столбу на противоположной сторонѣ, семью секундами позже.
Англичанинъ, съ трудомъ подымая затекшія ноги, тяжело спрыгиваетъ съ американки и, снявъ бархатное сидѣнье, идетъ съ нимъ на вѣсы. Подбѣжавшіе конюхи покрываютъ горячую спину Изумруда попоной и уводятъ на дворъ. Вслѣдъ имъ несется гулъ человѣческой толпы и длинный звонокъ изъ членской бесѣдки. Легкая желтоватая пѣна падаетъ съ морды лошади на землю и на руки конюховъ.
Черезъ нѣсколько минутъ Изумруда, уже распряженнаго, приводятъ опять къ трибунѣ. Высокій человѣкъ въ длинномъ пальто и новой блестящей шляпѣ, котораго Изумрудъ часто видитъ у себя въ конюшнѣ, треплетъ его по шеѣ и суетъ ему на ладони въ ротъ кусокъ сахару. Англичанинъ стоитъ тутъ же, въ толпѣ, и улыбается, морщась и скаля длинные зубы. Съ Изумруда снимаютъ попону и устанавливаютъ его передъ ящикомъ на трехъ ногахъ, покрытымъ черной матеріей, подъ которую прячется и что-то тамъ дѣлаетъ господинъ въ сѣромъ.
Но вотъ люди свергаются съ трибунъ черной разсыпающейся массой. Они тѣсно обступаютъ лошадь со всѣхъ сторонъ и кричатъ и машутъ руками, наклоняя близко другъ къ другу красныя, разгоряченныя лица съ блестящими глазами. Они чѣмъ-то недовольны, тычутъ пальцами въ ноги, въ голову и въ бока Изумруду, взъерошиваютъ шерсть на лѣвой сторонѣ крупа, тамъ, гдѣ стоитъ тавро, и опять кричатъ всѣ разомъ. «Поддѣльная лошадь, фальшивый рысакъ, обманъ, мошенничество, деньги назадъ!»—слышитъ Изумрудъ и не понимаетъ этихъ словъ и безпокойно шевелитъ ушами. «О чемъ они?—думаетъ
