рицей. Ты смѣла и щедра въ любви. Семьсотъ женъ у меня и триста наложиицъ, и дѣвицъ я зналъ безъ числа, но ты единственная моя, кроткая моя, прекраснѣйшая изъ женщинъ. Я нашелъ тебя подобно тому, какъ водолазъ въ Персидскомъ заливѣ наполняетъ множество корзинъ пустыми раковинами и малоцѣнными жемчужинами, прежде чѣмъ достанетъ съ морского дна перлъ, достойный царской короны. Дитя мое, тысячи разъ можетъ любить человѣкъ, но только одинъ разъ онъ любить. Тьмы-темъ людей думаютъ, что они любятъ, но только двумъ изъ нихъ посылаетъ Богъ любовь. И когда ты отдалась мнѣ тамъ, между кипарисами, подъ кровлей изъ кедровъ, на ложѣ изъ зелени, я отъ души благодарилъ Бога, столь милостиваго ко мнѣ.
Еще однажды спросила Суламиѳь:
— Я знаю, что всѣ онѣ любили тебя, потому что тебя нельзя не любить. Царица Савская приходила къ тебѣ изъ своей страны. Говорятъ, она была мудрѣе и прекраснѣе всѣхъ женщинъ, когда-либо бывшихъ на землѣ. Точно во снѣ я вспоминаю ея караваны. Не знаю почему, но съ самаго ранняго дѣтства влекло меня къ колесницамъ знатныхъ. Мнѣ тогда было, можетъ-быть, семь, можетъ-быть, восемь лѣтъ, я помню верблюдовъ въ золотой сбруѣ, покрытыхъ пурпурными попонами, отягощенныхъ тяжелыми ношами, помню муловъ съ золотыми бубенчиками между ушами, помню смѣшныхъ обезьянъ въ серебряныхъ клѣткахъ и чудесныхъ павлиновъ. Множество слугъ шло въ бѣлыхъ и голубыхъ одеждахъ; они вели ручныхъ тигровъ и барсовъ на красныхъ лентахъ. Мнѣ было только восемь лѣтъ.
— О, дитя, тебѣ тогда было только восемь лѣтъ, — сказалъ Соломонъ съ грустью.
— Ты любилъ ее больше, чѣмъ меня, Соломонъ? Разскажи мнѣ что-нибудь о ней?
рицей. Ты смела и щедра в любви. Семьсот жен у меня и триста наложииц, и девиц я знал без числа, но ты единственная моя, кроткая моя, прекраснейшая из женщин. Я нашел тебя подобно тому, как водолаз в Персидском заливе наполняет множество корзин пустыми раковинами и малоценными жемчужинами, прежде чем достанет с морского дна перл, достойный царской короны. Дитя мое, тысячи раз может любить человек, но только один раз он любить. Тьмы-тем людей думают, что они любят, но только двум из них посылает Бог любовь. И когда ты отдалась мне там, между кипарисами, под кровлей из кедров, на ложе из зелени, я от души благодарил Бога, столь милостивого ко мне.
Еще однажды спросила Суламифь:
— Я знаю, что все они любили тебя, потому что тебя нельзя не любить. Царица Савская приходила к тебе из своей страны. Говорят, она была мудрее и прекраснее всех женщин, когда-либо бывших на земле. Точно во сне я вспоминаю ее караваны. Не знаю почему, но с самого раннего детства влекло меня к колесницам знатных. Мне тогда было, может быть, семь, может быть, восемь лет, я помню верблюдов в золотой сбруе, покрытых пурпурными попонами, отягощенных тяжелыми ношами, помню мулов с золотыми бубенчиками между ушами, помню смешных обезьян в серебряных клетках и чудесных павлинов. Множество слуг шло в белых и голубых одеждах; они вели ручных тигров и барсов на красных лентах. Мне было только восемь лет.
— О, дитя, тебе тогда было только восемь лет, — сказал Соломон с грустью.
— Ты любил ее больше, чем меня, Соломон? Расскажи мне что-нибудь о ней?
