бленной женщины, прижимающейся, какъ кошечка, къ своему любовнику.
«Я узналъ и этотъ нѣжный голосъ и этотъ серебристый смѣхъ. Я не могъ ошибиться: на скамейкѣ сидѣла Елена.
«— Ну, хорошо, положимъ, это и въ самомъ дѣлѣ серьезно, — продолжалъ мужчина. — Да неужели ты думаешь, что онъ ни отъ кого не услышитъ о твоихъ похожденіяхъ?
«— А пусть услышитъ, — отвѣчала безпечно Елена. — До свадьбы-то во всякомъ случаѣ не услышитъ. Вѣдь онъ совсѣмъ цыпленочекъ, всему вѣритъ, что̀ ему скажешь. Представь себѣ, онъ вѣритъ, что старикъ — мой дядя! Все проситъ, чтобы его съ нимъ познакомили.
«— Ну, а твоя мать?
«— Мать сердится. Говоритъ, что съ моей стороны глупо терять такое сокровище, какъ старикъ. Ну, да, покорно благодарю. Толстый, губастый, противный. Надоѣлъ мнѣ хуже горькой рѣдьки. Кстати, милый, — въ голосѣ ея зазвучала нѣжность ласкающейся кошечки: — можетъ-быть, тебѣ нужны деньги? Мнѣ вчера старикъ привезъ.
«— Пожалуй, — зѣвнулъ мужчина лѣниво: — нѣсколько рублишекъ я у тебя прихвачу. Пойдемъ ко мнѣ, — сейчасъ свѣтать будетъ.
«Они ушли. Я сидѣлъ, окаменѣвъ отъ стыда, отчаянія и какой-то безумной тоски. Ни мысли ни какого-нибудь опредѣленнаго ощущенія у меня въ эти ужасныя мгновенія не было. Точно я погружался въ какой-то страшный безыменный хаосъ…»
— Вотъ и все, господа, — закончилъ разсказчикъ. — Исторія простая, несложная. Но никогда потомъ въ жизни не испытывалъ я ни такихъ чистыхъ радостей ни такихъ терзаній, какъ въ эту весну, ставшую на грани моей розовой юности и богатой горькимъ опытомъ зрѣлости.
