онъ лучше всякаго кавалериста ѣздитъ. О-о-о! Заплясала. Кокетничаетъ Бекъ.
По шоссе медленно ѣхалъ верхомъ офицеръ въ бѣлыхъ перчаткахъ и въ адъютантскомъ мундирѣ. Подъ нимъ была высокая длинная лошадь золотистой масти съ короткимъ, по-англійски, хвостомъ. Она горячилась, нетерпѣливо мотала крутой, собранной мундштукомъ шеей и часто перебирала тонкими ногами.
— Павелъ Павлычъ, это правда, что онъ природный черкесъ?—спросилъ Ромашовъ у Вѣткина.
— Я думаю, правда. Иногда, дѣйствительно, армяшки выдаютъ себя за черкесовъ и за лезгинъ, но Бекъ вообще, кажется, не вретъ. Да вы посмотрите, каковъ онъ на лошади!
— Подождите, я ему крикну,—сказалъ Лбовъ.
Онъ приложилъ руки ко рту и закричалъ сдавленнымъ голосомъ, такъ, чтобы не слышалъ ротный командиръ:
— Поручикъ Агамаловъ! Бекъ!
Офицеръ, ѣхавшій верхомъ, натянулъ поводья, остановился на секунду и обернулся вправо. Потомъ, повернувъ лошадь въ эту сторону и слегка согнувшись въ сѣдлѣ, онъ заставилъ ее упругимъ движеніемъ перепрыгнуть черезъ канаву и сдержаннымъ галопомъ поскакалъ къ офицерамъ.
Онъ былъ меньше средняго роста, сухой, жилистый, очень сильный. Лицо его, съ покатымъ назадъ лбомъ, тонкимъ горбатымъ носомъ и рѣшительными, крѣпкими губами, было мужественно и красиво и еще до сихъ поръ не утратило характерной восточной блѣдности—одновременно смуглой и матовой.
— Здравствуй, Бекъ,—сказалъ Вѣткинъ.—Ты передъ кѣмъ тамъ выфинчивалъ? Дэвыцы?
Бекъ-Агамаловъ пожималъ руки офицерамъ, низко и небрежно склоняясь съ сѣдла. Онъ улыбнулся, и ка-
