Вечернія занятія въ шестой ротѣ приходили къ концу, и младшіе офицеры все чаще и нетерпѣливѣе посматривали на часы. Изучался практически уставъ гарнизонной службы. По всему плацу солдаты стояли вразбросъ: около тополей, окаймлявшихъ шоссе, около гимнастическихъ машинъ, возлѣ дверей ротной школы, у прицѣльныхъ станковъ. Все это были воображаемые посты, какъ, напримѣръ, постъ у порохового погреба, у знамени, въ караульномъ домѣ, у денежнаго ящика. Между ними ходили разводящіе и ставили часовыхъ; производилась смѣна карауловъ; унтеръ-офицеры провѣряли посты и испытывали познанія своихъ солдатъ, стараясь то хитростью выманить у часового его винтовку, то заставить его сойти съ мѣста, то всучить ему на сохраненіе какую-нибудь вещь, большею частью собственную фуражку. Старослуживые, тверже знавшіе эту игрушечную казуистику, отвѣчали въ такихъ случаяхъ преувеличенно суровымъ тономъ: «Отходи! Не имѣю полнаго права никому отдавать ружье, кромѣ какъ получу приказаніе отъ самого Государя Императора». Но молодые путались. Они еще не умѣли отдѣлить шутки, примѣра, отъ настоящихъ требованій службы и впадали то въ одну, то въ другую крайность.
