уже почти готовъ былъ вернуться домой, но преодолѣлъ себя и черезъ калитку прошелъ въ кухню.
Въ то время, какъ денщикъ Николаевыхъ снималъ съ него грязныя калоши и очищалъ ему кухонной тряпкой сапоги, а онъ протиралъ платкомъ запотѣвшія въ теплѣ очки, поднося ихъ вплотную къ близорукимъ глазамъ, изъ гостиной послышался звонкій голосъ Александры Петровны:
— Степанъ, это приказъ принесли?
«Это она нарочно!—подумалъ, точно казня себя, подпоручикъ.—Знаетъ вѣдь, что я всегда въ такое время прихожу».
— Нѣтъ, это я, Александра Петровна!—крикнулъ онъ въ дверь фальшивымъ голосомъ.
— А! Ромочка! Ну, входите, входите. Чего вы тамъ застряли? Володя, это Ромашовъ пришелъ.
Ромашовъ вошелъ, смущенно и неловко сгорбившись и безъ нужды потирая руки.
— Воображаю, какъ я вамъ надоѣлъ, Александра Петровна.
Онъ сказалъ это, думая, что у него выйдетъ весело и развязно, но вышло неловко и, какъ ему тотчасъ же показалось, страшно-неестественно.
— Опять за глупости!—воскликнула Александра Петровна.—Садитесь, будемъ чай пить.
Глядя ему въ глаза внимательно и ясно, она, по обыкновенію, энергично пожала своей маленькой, теплой и мягкой рукой его холодную руку.
Николаевъ сидѣлъ спиной къ нимъ, у стола, заваленнаго книгами, атласами и чертежами. Онъ въ этомъ году долженъ былъ держать экзаменъ въ академію генеральнаго штаба и весь годъ упорно, безъ отдыха готовился къ нему. Это былъ уже третій экзаменъ, такъ какъ два года подъ рядъ онъ проваливался.
