Черезъ десять минутъ изъ-за праваго фланга выѣхалъ на своемъ громадномъ сѣромъ меринѣ полковой командиръ. Его голосъ оживленно и явственно раздался въ утреннемъ воздухѣ:
— Здорово, первый ба-тальо-онъ!
— Здра-жла-ва-со!..—весело и бодро крикнули четыреста молодыхъ голосовъ.
Онъ объѣхалъ такимъ образомъ всѣ батальоны, затѣмъ выѣхалъ передъ середину полка, шаговъ на пятьдесятъ, откинулся тѣломъ назадъ и, закинувъ вверхъ голову, молодцоватымъ, радостнымъ голосомъ скомандовалъ:
— Подъ знамена! Ша-а-ай! На кра-у-улъ!
Батальоны брякнули ружьями и замерли. Прозрачно и рѣзко разносясь въ воздухѣ, раздались звуки встрѣчнаго марша. Знамя, обернутое сверху кожанымъ футляромъ, показалось надъ рядами, мѣрно колыхаясь подъ звуки музыки. Того, кто его несъ, не было видно. Потомъ оно остановилось, и музыка замолкла.
Полкъ вытянулся въ длинную, узкую колонну и двинулся. Солдаты шли бодро, радуясь свѣжему, веселому утру, отдохнувшіе и сытые. Всѣмъ хотѣлось пѣть, и, когда Нога своимъ звонкимъ, сильнымъ голосомъ затянулъ:
Ой да изъ-подъ горки, ой изъ-подъ крутой
Ѣхалъ майоръ молодой,
Извиваясь длинной лентой, полкъ одну за другой проходилъ улицы большого села. Авиловъ издали узналъ домъ, въ которомъ онъ провелъ ночь. У калитки его стояла какая-то женщина съ коромысломъ на плечѣ, въ темномъ платьѣ, съ бѣлымъ платкомъ на головѣ. «Это, должно-быть, моя хозяйка,—подумалъ Авиловъ:—интересно на нее взглянуть».
Когда онъ сровнялся съ нею, женщина быстро, точно отъ внезапнаго толчка, обернулась назадъ и встрѣтилась
