Вѣроятно, отъ скуки, онъ однажды обратилъ вниманіе на дядину горничную Харитину, высокую, сильную дѣвушку, тихую и серьезную, съ большими, синими, постоянно немного грустными глазами. Какъ-то вечеромъ, встрѣтившись съ Харитиной въ сѣняхъ, Авиловъ обнялъ ее. Дѣвушка молча отбросила его руки отъ своей груди и такъ же молча ушла. Офицеръ смутился и, озираясь, на цыпочкахъ, съ краснымъ лицомъ и бьющимся сердцемъ прошелъ въ свою комнату.
Недѣли двѣ спустя, въ жаркій, истомный іюньскій полдень Авиловъ лежалъ на краю громаднаго густого сада, на сѣнѣ, и читалъ. Вдругъ онъ услышалъ совсѣмъ близко за своею спиной легкіе шаги. Онъ обернулся и увидѣлъ Харитину, которая, повидимому, его не замѣчала.
— Ты куда собралась, Харитина?—окликнулъ ее Авиловъ.
Она сначала испугалась, потомъ сконфузилась.
— Я тутъ… вотъ.... купалась сейчасъ…
Авиловъ подошелъ къ ней, тревожно оглянулся по сторонамъ и обнялъ ее. Она молча, опустивъ глаза и покраснѣвъ, уперлась руками въ его грудь и дѣлала усилія оттолкнуть его. Офицеръ все крѣпче притягивалъ дѣвушку къ себѣ, тяжело дыша и торопливо цѣлуя ея волосы и щеки.
Харитина сопротивлялась долго, съ молчаливымъ упорствомъ и озлобленіемъ. Она была очень сильна. Авиловъ началъ изнемогать и хотѣлъ уже выпустить дѣвушку, какъ вдругъ она страшно поблѣднѣла, руки ея безсильно упали внизъ, глаза закрылись.
Очнувшись, она принялась истерично плакать. Всѣ утѣшенія и обѣщанія Авилова были напрасны. Онъ такъ и ушелъ изъ сада, оставивъ Харитину бившейся въ рыданіяхъ на травѣ.
Она объ этомъ случаѣ никому не сказала ни слова и только старательно избѣгала встрѣчъ съ Авиловымъ.
