рядъ. Внезапно прибѣгаетъ ко мнѣ дежурный, этотъ самый, значить, Пискунъ, и докладываетъ: такъ и такъ, господинъ фельдфебель, въ ротѣ неблагополучно. — «Какъ такъ неблагополучно?» — «Точно такъ, говоритъ, у молодого солдатика сапоги украли и тридцать копеекъ денегъ». — «А зачѣмъ онъ, спрашиваю, сундука не запиралъ?» Потому что, вашъ бродь, у нихъ, у каждаго, при сундучкѣ замо̀къ долженъ находиться. — «Точно такъ, говоритъ, онъ запиралъ, только у него взломали». — «Кто взломалъ? Какъ смѣли? Эт-та что̀ за безобразіе?» — «Не могу знать, господинъ фельдфебель». Тогда я пошелъ къ ротному командиру и доложилъ: такъ и такъ, ваше высокоблагородіе, и вотъ что̀ случилось, а только меня въ это время въ ротѣ не было, потому что я ходилъ до оружейнаго мастера.
— Это все, что̀ тебѣ извѣстно?
— Точно такъ.
— Ну, а этотъ солдатъ, Байгузинъ, хорошій онъ солдатъ? Раньше его замѣчали въ чемъ-нибудь?
Тарасъ Гавриловичъ потянулъ впередъ подбородокъ, какъ будто бы воротникъ рѣзалъ ему шею.
— Точно такъ, въ прошломъ году въ бѣгахъ былъ три недѣли. Я полагаю, что эти татаре — самая несообразная нація. Потому что они на луну молятся и ничего по-нашему не понимаютъ. Я полагаю, вашъ бродь, что ихъ больше, татаръ то-есть, ни въ одномъ государствѣ не водится…
Тарасъ Гавриловичъ любилъ поговорить съ образованнымъ человѣкомъ. Козловскій слушалъ молча и кусалъ ручку пера.
Благодаря недостатку служебнаго опыта, онъ не могъ ни собраться съ духомъ, ни найти надлежащій, твердый тонъ, чтобы осадить политичнаго фельдфебеля. Наконецъ, заикаясь, онъ спросилъ, чтобы только что-нибудь ска-
ряд. Внезапно прибегает ко мне дежурный, этот самый, значить, Пискун, и докладывает: так и так, господин фельдфебель, в роте неблагополучно. — «Как так неблагополучно?» — «Точно так, говорит, у молодого солдатика сапоги украли и тридцать копеек денег». — «А зачем он, спрашиваю, сундука не запирал?» Потому что, ваш бродь, у них, у каждого, при сундучке замо́к должен находиться. — «Точно так, говорит, он запирал, только у него взломали». — «Кто взломал? Как смели? Эт-та что за безобразие?» — «Не могу знать, господин фельдфебель». Тогда я пошел к ротному командиру и доложил: так и так, ваше высокоблагородие, и вот что случилось, а только меня в это время в роте не было, потому что я ходил до оружейного мастера.
— Это все, что тебе известно?
— Точно так.
— Ну, а этот солдат, Байгузин, хороший он солдат? Раньше его замечали в чем-нибудь?
Тарас Гаврилович потянул вперед подбородок, как будто бы воротник резал ему шею.
— Точно так, в прошлом году в бегах был три недели. Я полагаю, что эти татаре — самая несообразная нация. Потому что они на луну молятся и ничего по-нашему не понимают. Я полагаю, ваш бродь, что их больше, татар то есть, ни в одном государстве не водится…
Тарас Гаврилович любил поговорить с образованным человеком. Козловский слушал молча и кусал ручку пера.
Благодаря недостатку служебного опыта, он не мог ни собраться с духом, ни найти надлежащий, твердый тон, чтобы осадить политичного фельдфебеля. Наконец, заикаясь, он спросил, чтобы только что-нибудь ска-
