жду тѣмъ какъ ротный командиръ проводилъ дни и ночи въ изобрѣтеніи финансовыхъ мѣръ противъ тѣхъ исполнительныхъ листовъ, которые то и дѣло представляли на него въ канцелярію полка безчисленные кредиторы изъ полковыхъ ростовщиковъ. Снаружи фельдфебель производилъ впечатлѣніе маленькаго, сильнаго крѣпыша съ наклонностью къ сытой полнотѣ, съ квадратнымъ краснымъ лицомъ, на которомъ зорко и остро глядѣли узенькіе глазки. Тарасъ Гавриловичъ былъ женатъ и въ лагерное время послѣ вечерней переклички пилъ чай съ молокомъ и горячей булкой, сидя въ полосатомъ халатѣ передъ своей палаткой. Онъ любилъ говорить съ вольноопредѣляющимися своей роты о политикѣ, при чемъ всегда оставался при особомъ мнѣніи, а несогласнаго назначалъ иногда на лишнее дежурство.
— Какъ… тебя… зовутъ? — спросилъ нерѣшительно Козловскій.
Онъ еще и года не выслужилъ въ полку и всегда запинался, если ему приходилось говорить «ты» такой заслуженной особѣ, какъ Тарасъ Гавриловичъ, у котораго на груди висѣла большая серебряная медаль «за усердіе» и лѣвый рукавъ былъ расшитъ золотыми и серебряными углами.
Опытный фельдфебель очень тонко и вѣрно оцѣнилъ замѣшательство молодого офицера и, нѣсколько польщенный имъ, назвалъ себя съ полною обстоятельностью.
— Разскажите… разскажите… кто тамъ эту кражу совершилъ? Сапоги тамъ какіе-то, что ли? Чортъ знаетъ, что̀ такое!
Чорта онъ прибавилъ, чтобы хоть немного поддать своему тону увѣренности. Фельдфебель выслушалъ его съ видомъ усиленнаго вниманія, вытянувъ впередъ шею. Показаніе свое онъ началъ неизбѣжнымъ «такъ что».
— Такъ что, вашъ бродь, сижу я и переписываю на-
жду тем как ротный командир проводил дни и ночи в изобретении финансовых мер против тех исполнительных листов, которые то и дело представляли на него в канцелярию полка бесчисленные кредиторы из полковых ростовщиков. Снаружи фельдфебель производил впечатление маленького, сильного крепыша с наклонностью к сытой полноте, с квадратным красным лицом, на котором зорко и остро глядели узенькие глазки. Тарас Гаврилович был женат и в лагерное время после вечерней переклички пил чай с молоком и горячей булкой, сидя в полосатом халате перед своей палаткой. Он любил говорить с вольноопределяющимися своей роты о политике, при чем всегда оставался при особом мнении, а несогласного назначал иногда на лишнее дежурство.
— Как… тебя… зовут? — спросил нерешительно Козловский.
Он еще и года не выслужил в полку и всегда запинался, если ему приходилось говорить «ты» такой заслуженной особе, как Тарас Гаврилович, у которого на груди висела большая серебряная медаль «за усердие» и левый рукав был расшит золотыми и серебряными углами.
Опытный фельдфебель очень тонко и верно оценил замешательство молодого офицера и, несколько польщенный им, назвал себя с полною обстоятельностью.
— Расскажите… расскажите… кто там эту кражу совершил? Сапоги там какие-то, что ли? Черт знает, что такое!
Черта он прибавил, чтобы хоть немного поддать своему тону уверенности. Фельдфебель выслушал его с видом усиленного внимания, вытянув вперед шею. Показание свое он начал неизбежным «так что».
— Так что, ваш бродь, сижу я и переписываю на-
