gewaltiger Griff… Какъ это называется по-русску? (Антоніо нѣсколько разъ сжалъ и разжалъ передъ своимъ лицомъ пальцы правой руки). О! Очень сильный пальцы. Et puis, тоже необходимо имѣть устойчивый нога, какъ у одинъ монументъ, и, конечно, самый большой… какъ это?.. самый большой тяжесть въ корпусъ. Если еще взять здоровый сердца, les poumons… какъ это по-русску?.. легкія, точно у лошадь, потомъ еще немножко кладнокровіе и немножко смѣлость, и еще немножко savoir les rêgles de la lutte, знать всѣ правила борьба, то консѣ консовъ вотъ и всѣ пустячки, которые нуженъ для одинъ хорошій борецъ! Ха-ха-ха!
Засмѣявшись своей шуткѣ, Антоніо нѣжно схватилъ Арбузова поверхъ пальто подъ мышками, точно хотѣлъ его пощекотать, и тотчасъ же лицо его сдѣлалось серьезнымъ. Въ этомъ красивомъ, загорѣломъ и подвижномъ лицѣ была одна удивительная особенность: переставая смѣяться, оно принимало суровый и сумрачный, почти трагическій характеръ, и эта смѣна выраженій наступала такъ быстро и такъ неожиданно, что казалось, будто у Антоніо два лица, — одно смѣющееся, другое серьезное, — и что онъ непонятнымъ образомъ замѣняетъ одно другимъ, по своему желанію.
— Конечно, Реберъ есть опасный соперникъ… У нихъ въ Америкѣ борются comme les bouchers, какъ мьяснѝки. Я видѣлъ борьба въ Чикаго и въ Нью-Іоркѣ… Пфуй, какая гадость!
Со своими быстрыми итальянскими жестами, поясняющими рѣчь, Антоніо сталъ подробно и занимательно разсказывать объ американскихъ борцахъ. У нихъ считаются дозволенными всѣ тѣ жестокіе и опасные трюки, которые безусловно запрещено употреблять на европейскихъ аренахъ. Тамъ борцы давятъ другъ друга за горло, зажимаютъ противнику ротъ и носъ, охватывая его голову