была рѣчь его думцевъ, онъ могъ не повѣдать имъ своей думы, могъ, наконецъ, не послушать ихъ совѣта. Такіе случаи иногда и бывали, но для князей часто оканчивались печальными послѣдствіями, такъ какъ лишиться помощи бояръ въ нужную минуту было дѣломъ очень опаснымъ. Князь Владимиръ Мстиславичъ въ 1169 г. преступилъ крестное цѣлованіе и вошелъ въ союзъ съ предводителями Берендичей противъ кіевскаго князя Мстислава Изяславича. Задумавъ это, онъ послалъ къ своимъ боярамъ съ извѣстіемъ. Но тѣ ему отвѣтили: „О себѣ, княже, замыслилъ, а не ѣдемъ мы съ тобой. Мы того не вѣдали“. Старшая дружина не поѣхала съ Владимиромъ. Когда же Берендичи увидѣли Владимира безъ союзниковъ и безъ мужей, то встрѣтили его стрѣлами, и князь принужденъ былъ бѣжать.
Даже сильному князю было не безопасно пренебрегать совѣтами мужей. Противъ Владимира, князя галицкаго, который „думы не любилъ съ мужами своими", возстали галицкіе бояре, выступили противъ него со своими полками такъ, что Владимиръ принужденъ былъ бѣжать. Извѣстно, что и Андрей Боголюбскій прогналъ „переднихъ мужей отца своего", но конецъ его былъ весьма печаленъ. Бояре были сильны не только своими полками, но и своимъ вліяніемъ на населеніе и даже на другихъ князей. Независимо даже отъ силы и значенія каждаго отдѣльнаго боярина, само древнерусское общество было проникнуто воззрѣніемъ, обязывавшимъ князя обращаться къ совѣту бояръ и притомъ преимущественно мѣстныхъ бояръ, къ руководству которыхъ привыкло населеніе. Поэтому населеніе всегда враждебно относилось къ такимъ князьямъ, которые, садясь на столъ, приходили съ своею дружиною, чуждаго племени.
Итакъ, тогдашнія условія дѣлали княжескую думу, состоящую изъ вліятельныхъ и преимущественно
