лись мы идти дальше, какъ услыхали шаги. Судите о моемъ удивленіи, когда я увидѣлъ возлѣ себя моего несчастнаго знакомца; онъ былъ похожъ на призракъ и тащилъ на рукахъ мѣха, въ которыхъ, по его словамъ, онъ хотѣлъ похоронить свою жену и своего сына—послѣдняго онъ нашелъ въ погребѣ мертвымъ, но не обгорѣвшимъ. Трупъ, лежавшій у дверей, принадлежалъ его женѣ; я посовѣтовалъ ему спуститься въ подвалъ и спрятаться до нашего ухода, и затѣмъ уже онъ можетъ исполнить свой печальный долгъ. Не знаю, понялъ-ли онъ меня, но мы ушли.
Добрались мы до Кремля въ пять часовъ утра и всѣхъ плѣнныхъ заключили въ надежное мѣсто; но предварительно я позаботился отдѣлить обоихъ портныхъ, отца съ сыномъ, съ особымъ разсчетомъ; какъ видно будетъ дальше, они оказались очень полезны намъ за все время нашего пребыванія въ Москвѣ.
8-го (20-го) числа пожаръ немного затихъ; маршалъ Мортье, губернаторъ города, съ генераломъ Мильо, назначеннымъ плацъ-комендантомъ, дѣятельно занялись организаціей полицейскаго надзора. Выбрали для этой цѣли итальянцевъ, нѣмцевъ и французовъ, обитателей Москвы, которые спрятались, уклонившись отъ строгихъ мѣропріятій Ростопчина, до нашего прихода насильно заставлявшаго жителей покидать городъ.
Въ полдень, выглянувъ въ окно квартиры, я увидалъ, какъ разстрѣливали каторжника; онъ не захотѣлъ встать на колѣни и принялъ смерть мужественно,
