постараться изолировать огонь, но это оказалось невозможнымъ: у насъ не было ни пожарныхъ трубъ, ни даже воды. Минуту спустя, мы увидали выходящихъ изъ подъ большихъ лѣстницъ и преспокойно удаляющихся какихъ-то людей, у которыхъ еще были въ рукахъ горящіе факелы. За ними бросились и задержали ихъ.
Это они и подожгли дворецъ; ихъ оказалось двадцать-одинъ человѣкъ. Еще одиннадцать было схвачено съ другой стороны, но, очевидно, они не были во дворцѣ. Да на нихъ ничего и не было найдено такого, что доказывало бы ихъ участіе въ новомъ поджогѣ; тѣмъ не менѣе, большинство ихъ были признаны каторжниками.
Все, что мы могли сдѣлать, это—спасти нѣсколько картинъ и драгоцѣнныхъ вещей; между прочимъ, императорскія одежды и регаліи, какъ, напримѣръ, бархатныя мантіи, отороченныя горностаевымъ мѣхомъ, и еще много другихъ предметовъ, которые потомъ пришлось оставить.
Полчаса послѣ того, какъ вспыхнулъ пожаръ, поднялся неистовый вѣтеръ и черезъ десять минутъ мы очутились блокированными со всѣхъ сторонъ огнемъ, не имѣя возможности ни идти впередъ, ни повернуть назадъ. Нѣсколько человѣкъ были ранены пылающими бревнами, которыя вѣтеръ гналъ со страшнѣйшимъ шумомъ. Намъ удалось выбраться изъ этого ада только въ два часа ночи, и къ тому времени пламя охватило пространство около полу-лье; весь кварталъ былъ де-
