собой на плечахъ все, что только можно было унести. Другой свой экипажъ и мѣшки съ мукой мы оставили пока подъ охраною пятерыхъ людей, съ тѣмъ чтобы потомъ прійдти за ними.
Что касается экипажа, то не было возможности воспользовоться имъ—середина улицы была завалена множествомъ прекрасной мебели, поломанной и полуобгорѣвшей, фортепіанами, разбитыми хрустальными люстрами и бездной другихъ роскошнѣйшихъ предметовъ.
Наконецъ, пройдя по «площади повѣшенныхъ», мы прибыли въ 10 ч. утра на мѣсто стоянки нашей роты, а вышли мы оттуда наканунѣ, въ 10 ч. вечера. Тотчасъ по прибытіи, мы, не теряя времени, послали забрать оставленное нами добро. Отправилось десять человѣкъ; вернулись они часъ спустя каждый съ грузомъ и, несмотря на встрѣченныя препятствія, привезли съ собой оставленный нами экипажъ. Они разсказали намъ, что имъ пришлось расчищать то мѣсто, гдѣ былъ раздавленъ первый экипажъ, вмѣстѣ съ русскими плѣнными везшими его, и что всѣ они оказались обгорѣлыми, обугленными, скорченными.
Въ тотъ же день, 6-го (18-го) сентября, мы были освобождены отъ караула на площади и отправились на отведенныя намъ квартиры, неподалеку отъ первой ограды Кремля, на прекрасной улицѣ, большая часть которой спаслась отъ пожаровъ. Для нашей роты отведена была обширная кофейня; въ одной изъ залъ помѣщались два бильярда, а для насъ, унтеръ-офицеровъ, на-
