скорѣе достигнуть мѣста стоянки нашего полка, но мы съ прискорбіемъ убѣдились, что это вещь невыполнимая, и что надо было ждать, покуда вся улица обратится въ пепелъ, чтобы имѣть свободный проходъ. Рѣшено было вернуться назадъ, что мы тотчасъ же и сдѣлали. Добравшись до опаснаго мѣста, черезъ которое мы только-что передъ тѣмъ прошли, русскіе, на этотъ разъ изъ боязни побоевъ, не колеблясь пустились впередъ, но не успѣли они сдѣлать половины пути, чтобы достигнуть безопаснаго мѣста, и въ ту минуту, когда мы собирались слѣдовать за ними въ опасномъ переходѣ, какъ раздался страшнѣйшій шумъ: затрещали своды, пылающія стропила и желѣзныя крыши обрушились прямо на экипажъ. Въ одинъ мигъ все было уничтожено, не исключая и возницъ; мы не пробовали даже и разыскивать ихъ но очень сожалѣли о своихъ запасахъ, въ особенности о яйцахъ.
Невозможно описать то критическое положеніе, въ какомъ мы очутились. Мы были блокированы огнемъ и не имѣли никакихъ средствъ къ отступленію. Къ счастью для насъ, на перекресткѣ было пространство, достаточно просторное, чтобы мы могли тамъ стоять въ защитѣ отъ пламени и ждать, пока одна изъ улицъ совершенно выгоритъ и освободится проходъ.
Дожидаясь удобной минуты, чтобы выскользнуть, мы замѣтили, что въ домѣ на углу одной изъ горѣвшихъ улицъ, помѣщалась лавка итальянскаго кондитера, и хотя намъ угрожала опасность быть
