но мы остановили его. Человѣкъ, державшій въ рукахъ зажженный факелъ, ни за что не хотѣлъ его выпускать: онъ побѣжалъ со своей горѣвшей головней во внутрь дома, двое нашихъ людей бросились за нимъ. Потребовалось не меньше двухъ ударовъ саблей, чтобы вразумить его. Что касается третьяго поджигателя, то онъ покорился охотно и немедленно былъ впряженъ въ нагруженную повозку, вмѣстѣ съ другимъ русскимъ, схваченнымъ на улицѣ.
Наконецъ мы собрались въ путь. Въ наши два экипажа было свалено все, что только нашлось въ лавкѣ: на первый, самый нагруженный, куда мы запрягли двоихъ русскихъ, мы взвалили бочку съ яйцами, а чтобы наши кони не вздумали убѣжать, мы предусмотрительно прикрутили ихъ поперекъ тѣла крѣпкой веревкой и двойными узлами; второй экипажъ принуждены были везти четверо нашихъ людей, пока не найдется упряжи такой же, какъ первая.
Но въ самый моментъ отъѣзда мы вдругъ увидѣли, что огонь охватилъ домъ каретника. Мысль, что несчастные раненые должны погибнуть въ мучительныхъ страданіяхъ, заставила насъ остановиться и поспѣшить къ нимъ на помощь. Немедленно мы отправились туда, оставивъ всего троихъ людей стеречь экипажи. Мы перетащили бѣдныхъ раненыхъ въ сарай, стоявшій отдѣльно отъ главнаго зданія. Вотъ все, что мы могли для нихъ сдѣлать. Исполнивъ это дѣло человѣколюбія, мы какъ можно скорѣе уѣхали, чтобы намъ не помѣшалъ на пути пожаръ, ибо огонь занялся во
