Осмотрѣвъ весь домъ, мы расположились унести провизію,—тамъ оказалось большое количество муки, масла, сахару, кофе, а также большая бочка, полная яицъ, уложенныхъ слоями на овсяной соломѣ. Пока мы выбирали предметы продовольствія, не торгуясь, считая себя въ правѣ захватить все, разъ это добро оставлено владѣльцами и съ минуты на минуту можетъ сдѣлаться добычей огня, капралъ, вошедшій въ домъ съ другой стороны, прислалъ мнѣ сказать, что это домъ каретника, гдѣ находится до тридцати маленькихъ элегантныхъ экипажей, называемыхъ дрожками. Онъ также велѣлъ сообщить мнѣ, что въ одной изъ комнатъ нѣсколько русскихъ солдатъ лежатъ на соломенныхъ тюфякахъ и что, удивленные появленіемъ французовъ, они бросились на колѣни, скрестивъ руки на груди, моля о пощадѣ; наши, увидавъ, что они ранены, оказали имъ помощь и подали воды; сами они были не въ силахъ принести себѣ напиться, такъ тяжки были ихъ раны; по той же причинѣ они лишены были возможности вредить намъ.
Я тотчасъ же отправился къ каретнику выбрать два хорошенькихъ экипажика, очень удобныхъ, чтобы сложить туда всѣ запасы, какіе мы найдемъ, и съ большей легкостью перевезти ихъ на мѣсто стоянки. Я увидалъ и раненыхъ: между ними находилось пять канонировъ гвардіи съ раздробленными ногами. Всѣхъ ихъ было семнадцать человѣкъ, многіе были азіаты,—ихъ легко было отличить по манерѣ кланяться.
Выѣзжая изъ дому со своими экипажами, я увидалъ
