такъ какъ проходъ становился съ каждой минутой все опаснѣе. Болѣе часу пришлось мнѣ ждать, прежде чѣмъ я могъ присоединиться къ товарищамъ. Тѣмъ временемъ тотъ, что почти ослѣпъ, для того, чтобы промыть себѣ глаза, принужденъ былъ смочить платокъ уриной, пока не удалось промыть глаза виномъ, которое было со мной, а покуда я съ солдатомъ, оставшимся при мнѣ, осушили одну изъ бутылокъ.
Сойдясь опять, мы убѣдились, что дальше нѣтъ никакой возможности подвигаться, не подвергаясь опасности. И вотъ мы рѣшили вернуться назадъ, но передъ тѣмъ какъ повернуть, мы вздумали взять каждый по большому листу желѣза, покрыть ими себѣ головы, придерживая ихъ съ той стороны, откуда летѣла зола и головни; согнувъ листъ въ видѣ щита, каждый изъ насъ приложилъ его къ лѣвому плечу, держа обѣими руками, чтобы защитить голову и лѣвый бокъ. Прижавшись тѣсно другъ къ другу и принимая всѣ предосторожности, чтобы не быть раздавленными, мы двинулись въ путь. Впереди шелъ одинъ солдатъ, потомъ я, держа за руку почти ослѣпшаго товарища, а остальные слѣдовали сзади. Наконецъ, мы съ трудомъ перешли черезъ опасное мѣсто, хотя нѣсколько разъ рисковали быть сбитыми съ ногъ.Мы очутились въ новой улицѣ, гдѣ застали нѣсколько еврейскихъ семействъ. Они казались удивленными при видѣ насъ: вѣроятно, они еще не видывали французовъ въ этомъ кварталѣ.
Мы подошли къ одному еврею и постарались ему
