должали путь; но, по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, принуждены были остановиться, встрѣтивъ препятствія на пути.
Чтобы добраться до другой, нетронутой улицы, надо было пройти разстояніе шаговъ въ триста; мы не рѣшались пройти этого разстоянія, опасаясь горячей золы, которая могла ослѣпить насъ. Пока мы совѣщались, одинъ изъ моихъ пріятелей предложилъ пробѣжать это разстояніе бѣгомъ. Я совѣтовалъ подождать еще, остальные раздѣляли мое мнѣніе. Но тотъ, который внесъ первое предложеніе, видя, что мы въ нерѣшимости и, не давъ намъ времени одуматься, крикнулъ:
— Кто меня любитъ, тотъ за мной!
И бросился бѣжать. Трое изъ насъ пустились за нимъ слѣдомъ, а я остался съ тѣмъ солдатомъ, что несъ нашу поклажу, все еще состоявшую изъ трехъ бутылокъ вина, пяти бутылокъ водки и варенья.
Не успѣли они сдѣлать и тридцати шаговъ, какъ исчезли съ нашихъ глазъ: первый упалъ врастяжку; слѣдовавшій за нимъ кое-какъ помогъ ему встать. Остальные двое закрыли себѣ лица руками и такимъ образомъ избѣгли опасности быть ослѣпленными, какъ первый, который ничего не видѣлъ—они попали въ вихрь горячей золы. Первый, лишившись зрѣнія, кричалъ и ругался напропалую, другіе принуждены были поддерживать его, но не могли ни привести его назадъ, ни сами вернуться туда, гдѣ находился я и солдатъ съ ношей. Я тоже не рѣшался пойти къ нимъ,
