Аріергардъ 9-го корпуса остался еще по той сторонѣ и долженъ былъ покинуть позицію лишь въ послѣднюю минуту. Въ ночь съ 16-го (28-го) на 17-е (29-е) всѣ эти несчастные имѣли полную возможность перейти на другой берегъ, но, окоченѣвъ отъ стужи, они замѣшкались, грѣясь у костровъ, для которыхъ послужили повозки, оставленныя и зажженныя нарочно, чтобы заставить этихъ людей уйти оттуда.
Я ретировался назадъ съ 17-ю людьми полка и сержантомъ Росьеромъ. Его велъ одинъ солдатъ полка. Онъ почти ослѣпъ и его трясла лихорадка. (Впослѣдствіи я узналъ, что этому сержанту удалось вернуться во Францію. Такъ какъ у него было много денегъ, то какой-то жидъ доставилъ его до Кенигсберга. Но, пріѣхавъ во Францію, онъ сошелъ съ ума и пустилъ себѣ пулю въ лобъ). Изъ состраданія я одолжилъ ему свою медвѣжью шкуру; ночью пошелъ снѣгъ, но отаялъ на мѣху вслѣдствіе сильнаго жара отъ костра и отъ жару же она ссыхалась. Утромъ, когда я хотѣлъ взять ее, она оказалась до того жесткой, что никуда не годилась. Такъ и пришлось бросить ее. Но, желая извлечь изъ нея пользу до конца, я прикрылъ ею одного умирающаго.
Ночь провели мы прескверно. Много людей императорской гвардіи погибло. Наконецъ, настала утро 17-го (29-го) ноября. Я отправился опять къ мосту посмотрѣть, не найду-ли еще кого изъ солдатъ полка. Несчастные, не захотѣвшіе воспользоваться ночью для того, чтобы спастись, когда разсвѣло, кинулись толпами на мостъ.
