время онъ оставался въ этомъ положеніи; думая, что онъ умеръ, мы хотѣли убрать его въ сторону и снять съ него плащъ, но онъ поднялъ голову и узналъ меня. Это былъ оружейный мастеръ полка. Онъ началъ плакаться на судьбу и разсказывать мнѣ о своихъ злоключеніяхъ: «Ахъ, сержантъ! какое со мной несчастье! Я все потерялъ: лошадей, повозку, слитки золота, мѣха! У меня остался еще мулъ, приведенный мною изъ Испаніи. Но и его я принужденъ былъ бросить, а онъ былъ нагруженъ золотомъ и мѣхами! Я перешелъ по мосту, даже не коснувшись ногами настилки, меня перенесла толпа, зато я еле живъ!» Я возразилъ ему, что онъ можетъ почитать себя счастливымъ и благодарить Провидѣніе, если ему удастся вернуться во Францію хоть бѣднякомъ, да цѣлымъ и невредимымъ.
Къ нашему костру нахлынула такая толпа, что мы принуждены были оставить его и развести другой въ нѣсколькихъ шагахъ позади. Безпорядокъ все возрасталъ, но вскорѣ стало еще хуже, когда маршала Виктора атаковали русскіе—бомбы и ядра посыпались въ толпу. Къ довершенію бѣды, повалилъ снѣгъ съ холоднымъ вѣтромъ. Безурядица продолжалась весь день и всю ночь; все время по Березинѣ вмѣстѣ съ льдинами плыли трупы людей и коней, а повозки, нагруженныя ранеными, загораживали мостъ и падали внизъ. Сумятица еще усилилась, когда между 8 и 9-ю часами маршалъ Викторъ началъ отступленіе. Передъ нимъ очутились груды труповъ, черезъ которые онъ не могъ протискаться по мосту съ своими войсками.
