гвардіи бѣгали отъ одного бивуака къ другому. Ихъ сопровождалъ офицеръ; они просили сухого топлива, чтобы развести огонь для императора. Каждый спѣшилъ отдать все, что у него было лучшаго; даже умирающіе—и тѣ приподымались, говоря: «Вотъ, берите—вѣдь это для императора!»
Было часовъ десять; второй мостъ, предназначенный для кавалеріи и артиллеріи, рухнулъ подъ тяжестью пушекъ, въ ту минуту, когда на немъ находилось много людей — большая часть ихъ погибла. Тогда безпорядокъ еще усилился, всѣ бросились къ первому мосту, не было возможности проложить себѣ путь. Люди, лошади, повозки, маркитанты съ женами и дѣтьми—все смѣшалось въ общую кашу и давилось на пути; не смотря на крики маршала Лефевра, стоявшаго у входа на мостъ, ему не удавалось водворить мало-мальски порядокъ, и онъ не могъ долѣе оставаться на мосту. Онъ былъ унесенъ людскимъ потокомъ со своей свитой и чтобы не быть раздавленнымъ, принужденъ былъ перейти черезъ мостъ.
Мнѣ удалось уже собрать пять человѣкъ нашего полка, изъ коихъ трое потеряли свои ружья въ сумятицѣ. Я заставилъ ихъ развести костеръ. Глаза мои были постоянно устремлены на мостъ. Я увидалъ сходившаго съ моста человѣка, закутаннаго въ бѣлый плащъ. Подталкиваемый толпой, онъ споткнулся и упалъ на околѣвшую лошадь по лѣвую сторону отъ моста, потомъ поднялся съ великимъ трудомъ, но скоро опять свалился у самаго нашего костра. Нѣкоторое
