одного кирасира, а тотъ въ свою очередь, чтобы устоять, хватается за руку другого солдата. Но кирасиръ, у котораго накинутъ на плечи плащъ, запутывается въ немъ, спотыкается, падаетъ и сваливается въ Березину, увлекая за собой «толстаго Жана» и другого солдата, уцѣпившагося ему за руку. Они умножаютъ собою число труповъ, скученныхъ подъ мостомъ и по обоимъ концамъ его.
Кирасиръ съ другимъ солдатомъ исчезли подъ льдинами, но «толстому Жану» посчастливилось ухватиться за козлы, подпиравшіе мостъ; за нихъ онъ цѣплялся, вставъ на колѣни на лошадь, лежавшую поперекъ. Онъ молитъ о помощи, но его не слушали. Наконецъ саперы и понтонеры бросили ему конецъ веревки, онъ съ ловкостью подхватилъ ее и завязалъ себѣ вокругъ туловища. Наконецъ, переходя отъ однихъ козелъ къ другимъ, пробираясь по трупамъ и по льдинамъ, онъ достигъ другого берега и тамъ его вытащили. Но я уже больше не видалъ его; на другой день я узналъ, что онъ-таки отыскалъ своего брата въ полуверстѣ оттуда, но засталъ его умирающимъ, и что самъ онъ въ безнадежномъ состояніи. Такъ погибли эти два добрыхъ брата, а также и третій, служившій во 2-мъ уланскомъ полку. По возвращеніи моемъ въ Парижъ, я видался съ ихъ родителями, явившимися ко мнѣ справляться о своихъ дѣтяхъ. Я оставилъ въ нихъ лучъ надежды, сказавъ, что они въ плѣну, но самъ былъ твердо увѣренъ, что ихъ уже нѣтъ въ живыхъ.
Во время этой бѣдственной переправы гренадеры
