рающихъ, которыми уже заваленъ мостъ; мы видимъ, какъ упавшіе мѣшаютъ другимъ переправляться, ловятъ ихъ за ноги, вмѣстѣ съ ними катятся въ Березину, чтобы вынырнуть между льдинъ, затѣмъ исчезнуть совсѣмъ и очистить мѣсто другимъ. Но «толстый Жанъ» не слушается меня. Устремивъ глаза на эту картину ужасовъ, онъ воображаетъ, что видитъ на мосту своего брата, пробирающагося сквозь толпу. Тогда, ничего не сознавая, кромѣ своего отчаянія, онъ бросается на груду труповъ людей и лошадей, заграждавшихъ входъ на мостъ, и лѣзетъ дальше[1]. Первые отталкиваютъ его, видя въ немъ новое препятствіе къ переходу. Но онъ не унываетъ. «Толстый Жанъ» силенъ и крѣпокъ; его оттираютъ до трехъ разъ. Наконецъ онъ пробирается къ тому несчастному, котораго принималъ за своего брата, но, оказывается, что это не онъ. Я наблюдалъ за всѣми его движеніями. Тогда, замѣтивъ свою ошибку, онъ тѣмъ не менѣе горитъ желаніемъ достигнуть другого берега, но его опрокидываютъ на спину на самомъ краю моста и онъ близокъ къ тому, чтобы свалиться въ воду. Его топчутъ ногами, шагаютъ по его животу, по головѣ; ничто не можетъ сокрушить его. Онъ находитъ въ себѣ новый запасъ силъ, поднимается, ухватившись за ногу
- ↑ Въ концѣ моста было болото, очень топкое мѣсто, гдѣ вязли лошади, падали и не могли больше подняться. Много людей, увлекаемыхъ толпой, добирались до конца моста, но падали въ изнеможеніи, а слѣдующіе топтали ихъ ногами.
