руки у другого русскаго, чтобы заставить его выпустить пику, но такъ какъ тотъ все еще угрожалъ, то его живо усмирили пулей въ бокъ и отправили къ Плутону.
Тѣмъ временемъ я съ пятью солдатами держалъ остальныхъ четверыхъ, еще остававшихся у насъ противниковъ (трое улизнули) до того тѣсно прижатыми къ стѣнѣ, что они не въ состояніи были пустить въ дѣло своихъ пикъ: при малѣйшемъ движеніи мы могли проткнуть ихъ нашими штыками, скрещенными у ихъ груди, по которой они били себя кулаками, какъ бы для того, чтобы бравировать насъ. Надо прибавить, что эти несчастные были пьяны, — напившись водки, которую предоставили имъ вволю, такъ что они были точно бѣшеные. Наконецъ, чтобы покончить скорѣе, мы принуждены были поставить ихъ въ невозможность сражаться.
Мы поспѣшили осмотрѣть домъ; въ одной изъ комнатъ мы застали двоихъ изъ бѣжавшихъ людей: увидавъ насъ, они были такъ поражены, что не успѣли схватить свое оружіе, которое мы забрали себѣ; тѣмъ временемъ они спрыгнули съ балкона.
Такъ какъ мы отыскали всего двоихъ людей, а ружей было на лицо три, то мы стали искать третьяго и нашли его подъ кроватью; онъ вышелъ къ намъ, не заставляя себя просить и крича: «Боже! Боже!» Мы не сдѣлали ему никакого вреда, но удержали при себѣ, чтобы онъ могъ служить намъ проводникомъ. Онъ быль, какъ и другіе, отвратителенъ и безобразенъ, — катор-
