очутились на какомъ-то открытомъ пространствѣ, имѣвшемъ около четырехсотъ метровъ окружности, и въ насъ воскресла надежда отыскать дорогу. Но обойдя площадку нѣсколько разъ, мы все-таки ничего не нашли. Мы остановились и уставились другъ на друга: каждый ожидалъ услышать какой-нибудь совѣтъ отъ товарища. Вдругъ, смотрю, мой землякъ прислоняетъ ружье свое къ дереву, и озираясь кругомъ, точно чего-то ища, вытаскиваетъ саблю изъ ноженъ. Замѣтивъ это движеніе, несчастный жидъ, вообразивъ, что пришелъ конецъ ему, завопилъ благимъ матомъ и бросилъ лошадь, собираясь бѣжать. Но силы измѣнили ему, онъ кинулся на колѣни и сталъ молить Бога о спасеніи, обращаясь къ Пикару, который вовсе и не думалъ дѣлать ему вреда: онъ обнажилъ саблю для того, чтобы срубить молодую березку и по ней угадать, въ какую сторону намъ направиться. Онъ срубилъ дерево по серединѣ и разсмотрѣвъ ту часть, что торчала въ землѣ, сказалъ мнѣ съ величайшимъ хладнокровіемъ: «Вотъ въ какую сторону мы должны идти! Кора дерева съ этой стороны—съ сѣверной—немного побурѣла и сгнила, между тѣмъ какъ съ южной стороны она бѣла и хорошо сохранилась. И такъ, направимся къ югу!»
Нельзя было терять времени — больше всего мы боялись, чтобы насъ не застигла ночь. Мы старались проложить себѣ путь, все время заботясь о томъ, чтобы не сбиться съ направленія, принятаго нами. Еврей, ѣхавшій позади, вдругъ страшно вскрикнулъ. Обер-
