Страница:Пожар Москвы и отступление французов. 1812 год (1898).djvu/272

шадь подъ-уздцы. Пикаръ разсуждалъ самъ съ собою, иногда останавливался и продѣлывалъ артикулъ. Вдругъ я пересталъ слышать его шаги. Обертываюсь немного погодя, и вижу его застывшимъ неподвижно надъ ружьемъ и затѣмъ марширующимъ, какъ на парадѣ. Вдругъ онъ восклицаетъ громовымъ голосомъ: «Да здравствуетъ императоръ!» Я подбѣгаю къ нему, хватаю его за руку, говорю: «Пикаръ, что съ вами?» Я боялся, что онъ сошелъ съ ума.—Что такое? отвѣчалъ онъ мнѣ, точно очнувшись отъ сна.—Развѣ мы не на императорскомъ смотру? Я былъ пораженъ, услыхавъ такія рѣчи, и отвѣчалъ ему, что парадъ не сегодня, а завтра, потомъ, взявъ его за руку, заставилъ ускорить шагъ, чтобы нагнать жида. Крупныя слезы катились по щекамъ Пикара. «Полно, сказалъ я—старый солдатъ и вдругъ плачетъ!» — Дайте мнѣ поплакать, отвѣчалъ онъ, — меня это облегчаетъ. Грусть томитъ меня, и если завтра я не буду въ полку, все пропало! — «Будьте покойны, мы попадемъ туда сегодня же, или, самое позднее, завтра утромъ. Какъ же это, старый товарищъ, вы раскисаете какъ женщина!» — Правда, согласился онъ, — и я не знаю, какъ это со мной сдѣлалось. Спалъ я что-ли и мнѣ приснился сонъ… но теперь все прошло. — «Ну и слава Богу, старина. Это пустяки. То же самое случалось и со мной, нѣсколько разъ, и даже въ тотъ самый вечеръ, когда я васъ встрѣтилъ. Но у меня сердце полно надежды съ тѣхъ поръ, какъ я съ вами!»