золоченыхъ гусарскихъ пуговицъ, два ящика съ бритвами, шесть сторублевокъ, и штаны, запачканные кровью. Я надѣялся найти рубашку, но къ несчастью таковой не оказалось. А въ этомъ я пуще всего нуждался: отъ теплоты паразиты опять закишѣли и страшно донимали меня.
Дѣвушки, вытаращивъ глаза, уставились на подарки—имъ не вѣрилось, что это для нихъ. Больше всего понравились имъ золоченыя пуговки, которыя мы и отдали имъ, а также золотыя кольца, которыя я самъ надѣлъ имъ на пальцы. Та, что мыла мнѣ ноги, замѣтила, что я отдалъ ей лучшее. Очень вѣроятно, что казаки отрубали пальцы у труповъ и снимали съ нихъ кольца.
Старику мы подарили большіе англійскіе часы и двѣ бритвы, а также всѣ русскія мелкія деньги,—на сумму около 30 франковъ, часть которыхъ также была найдена въ чемоданѣ. Мы замѣтили, что онъ не спускаетъ глазъ съ большого командорскаго креста, вслѣдствіе помѣщавшагося на немъ портрета императора. Мы отдали ему этотъ крестъ. Радость его не поддается описанію. Нѣсколько разъ онъ подносилъ его къ губамъ и къ сердцу. Наконецъ онъ повѣсилъ его себѣ на шею на ремешкѣ и старался объяснить намъ, что не разстанется съ нимъ до самой смерти.
Мы попросили хлѣба. Намъ принесли хлѣбъ, говоря, что не осмѣливались сами подать его, такъ онъ дуренъ. Дѣйствительно, мы не могли его ѣсть. Онъ былъ изъ чернаго тѣста, полонъ ржаныхъ и ячменныхъ зе-
