ратору, то всему будетъ конецъ!» Пикаръ думалъ, какъ и всѣ старые солдаты, обожавшіе императора, что разъ они съ нимъ, все должно имъ удаваться и ничего для нихъ нѣтъ невозможнаго.
Мы подвели свою лошадь къ огню, устроили ей хорошую подстилку изъ соломы, покормили ее той же соломой, но держали ее взнузданной и не снимали съ нея чемодана, котораго до сихъ поръ еще не осмотрѣли, чтобы быть готовыми пуститься въ путь при первой же тревогѣ. Остатокъ соломы мы сложили вокругъ себя, разсчитывая потомъ соорудить себѣ изъ нея убѣжище.
Пикаръ, отдѣливъ кусокъ варенаго мяса изъ котла, чтобы оттаять его, сказалъ мнѣ: «Знаете-ли, я часто думаю о томъ, что говорилъ намъ русскій офицеръ».—О чемъ? опросилъ я.—«Да о томъ, будто императоръ въ плѣну вмѣстѣ со всей гвардіей! Вѣдь я отлично знаю, чортъ возьми, что этого нѣтъ и быть не можетъ. А все же это у меня не выходитъ изъ башки! Просто не могу отогнать отъ себя этой мысли. Я успокоюсь только тогда, когда попаду въ полкъ! А покуда закусимъ и отдохнемъ; потомъ пропустимъ каплю!»
Я вынулъ бутылку, посмотрѣлъ ее на свѣтъ и убѣдился, что ея содержимое уже идетъ къ концу. Пикаръ конечно не подумалъ сказать: «Баста, прибережемъ водку на случай крайности!» Онъ замѣтилъ только, что пусть бы еще какой татаринъ или другой кто заѣхалъ въ нашу сторону, чтобы мы могли спровадить его на тотъ свѣтъ и пополнить запасъ водки. «Оче-
