ветхости деревьевъ, покрытыхъ снѣгомъ. Мы принуждены были выбраться оттуда и идти по опушкѣ, рискуя попасться кому-нибудь на глаза. Нашъ бѣдный конь то и дѣло увязалъ въ снѣгу по самое брюхо. Но если принять въ разсчетъ, что онъ несъ двоихъ, то онъ исполнялъ свою должность недурно. Почти совсѣмъ уже смерклось, а мы не прошли еще и половины пути. Мы взяли вправо по дорогѣ, ведущей въ лѣсъ, чтобы отдохнуть тамъ немного. Спѣшившись, первымъ дѣломъ мы пропустили по стаканчику водки. Вотъ уже пятый разъ, что мы прикладывались къ бутылкѣ и въ ней уже стало видно дно. Потомъ мы стали совѣщаться.
Такъ какъ въ томъ мѣстѣ, куда мы пошли, было много срубленнаго лѣсу, то мы рѣшили расположиться немного впереди, въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ домовъ, стоявшихъ на дорогѣ. Мы остановились подъ кучей сваленныхъ деревьевъ, которыя могли служить намъ отчасти защитой. Пикаръ сбросилъ съ себя ранецъ, а я—котелъ, и онъ сказалъ мнѣ: «Ну, теперь надо подумать о самомъ главномъ! Огня! Скорѣе дайте мнѣ какую-нибудь тряпку!» Ничто не воспламенялось такъ легко, какъ лохмотья моей рубашки. Я подалъ клочекъ Пикару; онъ скрутилъ изъ него фитиль, заставилъ меня держать его, открылъ полку своего ружья, насыпалъ туда немного пороху и приложивъ тряпицу, спустилъ курокъ: затрава вспыхнула и тряпица воспламенилась, зато грянулъ громкій
