Между тѣмъ Пикаръ не теряетъ времени; онъ даетъ мнѣ подержать уздечку лошади, а самъ, выйдя изъ лѣса, выдвигается шаговъ на двадцать впередъ, прицѣливается въ бѣжавшаго и посылаетъ ему пулю въ голову, но тотъ уклоняется, пригнувшись къ спинѣ лошади, потомъ удаляется галопомъ; Пикаръ видитъ, какъ онъ спускается въ оврагъ. Онъ заряжаетъ свое ружье и подходитъ ко мнѣ, говоря: «Побѣда за нами, но не надо зѣвать, начнемъ съ того, что воспользуемся правомъ побѣдителя! Посмотримъ, не найдется-ли у нашего человѣчка чего-нибудь для насъ подходящаго, а потомъ уйдемъ, захвативъ лошадь!»
Я поспѣшилъ освѣдомиться у Пикара, не раненъ-ли онъ. Онъ отвѣчалъ, что это пустяки, объ этомъ мы поговоримъ послѣ. Онъ началъ съ того, что осмотрѣлъ поясъ казака и вытащилъ изъ него два пистолета, изъ коихъ одинъ былъ заряженъ. Тогда онъ сказалъ мнѣ: «Этотъ плутъ, кажется притворяется мертвымъ; увѣряю васъ, онъ живъ и по временамъ открываетъ глаза». Пока Пикаръ говорилъ, я привязалъ лошадь къ дереву. Съ ея всадника я снялъ саблю и хорошенькую лядунку съ серебряными украшеніями, которую я призналъ принадлежавшей хирургу нашей арміи. Я надѣлъ ее себѣ на шею. Саблю мы бросили въ кусты. Подъ шинелью на немъ было надѣто два французскихъ мундира, кирасирскій и красныхъ уланъ гвардіи съ офицерскимъ орденомъ почетнаго легіона, который Пикаръ поспѣшилъ съ него сорвать. На тѣлѣ оказалось нѣсколько прекрасныхъ жилетовъ, сложенныхъ вче-
