схватилъ меня за руку и проговорилъ: «молчите! ложитесь!» Я бросился на землю, онъ также и взявъ принесенныя мной латы, прикрылъ ими огонь. Я гляжу и вижу русскую кавалерію, двигающуюся надъ нами въ глубокомъ безмолвіи. Такъ продолжалось съ четверть часа. Наконецъ, когда она прошла, Пикаръ сказалъ мнѣ: «Пойдемъ!» Взявшись за руки, мы оба на- правились въ ту сторону, откуда появилась кавалерія.
Черезъ нѣкоторое время Пикаръ остановился и тихонько проговорилъ: «Надо передохнуть, мы спасены, по крайней мѣрѣ пока! И повезло же намъ! Еслибъ этотъ медвѣдь—онъ говорилъ о раненомъ казакѣ—замѣтилъ, что свои проходятъ такъ близко, онъ заревѣлъ бы какъ быкъ, чтобы они его услышали, и тогда Богъ вѣсть, что стало бы съ нами. Кстати, а я позабылъ кое-что—и самое главное. Намъ надо вернуться назадъ. Позади заряднаго ящика есть котелъ, который я позабылъ захватить, а для насъ это важнѣе чѣмъ то, что въ немъ содержалось». Видя, что я не очень-то соглашаюсь съ нимъ, онъ проговорилъ рѣшительно: «Ну, идемъ, иначе мы рискуемъ умереть съ голоду».
Мы вернулись къ своему бивуаку; огонь почти погасъ, и бѣдняга-казакъ, котораго мы оставили въ страшныхъ мученіяхъ, катался по снѣгу, попавъ головой въ самый костеръ. Мы ничѣмъ не могли помочь ему, однако подложили подъ него овчинные чепраки, чтобы онъ до крайней мѣрѣ могъ умереть поспокойнѣе. «Онъ еще далекъ отъ смерти», замѣтилъ Пикаръ—ишь какъ онъ на насъ смотритъ! Глаза его горятъ
