пока не вернется свѣтъ. Но я обманулся въ своихъ ожиданіяхъ—луна словно сгинула.
Между тѣмъ глаза мои начали привыкать къ потемкамъ, и я могъ двигаться по немногу. Вдругъ мнѣ показалось, что я иду уже не по той дорогѣ; естественно склонный къ тому, чтобы избѣгать сѣвернаго вѣтра, я повернулся къ нему совсѣмъ тыломъ. Въ этомъ я убѣдился, не встрѣчая больше на пути никакихъ обломковъ и слѣдовъ прохожденія арміи.
Не знаю, сколько времени я шелъ въ этомъ направленіи—можетъ быть съ полчаса—когда я замѣтилъ уже слишкомъ поздно, что нахожусь на краю пропасти, и скатился внизъ на глубину около сорока футовъ. Правда, скатился не вдругъ—три раза меня останавливали кусты. Думая, что уже все кончено, я закрылъ глаза и предалъ себя волѣ Божіей. Пришлось катиться до самаго дна, и наконецъ я наткнулся на какой-то выпуклый предметъ, глухо зазвенѣвшій, когда я на него упалъ.
Въ первую минуту я не могъ очнуться, но такъ какъ уже ничто меня больше не удивляло послѣ всего испытаннаго, то я скоро пришелъ въ себя. Замѣтивъ, что ружье вывалилось у меня изъ рукъ, я принялся искать его, но долженъ былъ отъ этого отказаться и ждать разсвѣта.
Я вытащилъ саблю изъ ноженъ и ничего не видя, побрелъ впередъ, ощупывая путь саблей. Тогда-то я убѣдился, что предметъ, на который я свалился, былъ ничто иное, какъ зарядный ящикъ; я обошелъ его
