она была усѣяна повозками, издыхающими лошадьми, даже цѣлыми упряжками, изнемогающими отъ усталости, а также и людьми, которые не будучи въ силахъ идти дальше останавливались, располагались на бивуакахъ подъ большими деревьями, потому что, какъ они сами говорили, тутъ подъ рукой у нихъ все, чего они не найдутъ въ другомъ мѣстѣ: топливо для костровъ, на что пригодятся сломанныя повозки, а вмѣсто пищи — мясо тѣхъ лошадей, которыми завалена была дорога и которыя уже начинали задерживать движеніе.
Давно уже я шелъ одинъ въ этой тѣснотѣ, стараясь добраться до того мѣста, гдѣ мы должны были ночевать, чтобы наконецъ отдохнуть отъ этого тяжкаго перехода, еще болѣе затрудненнаго гололодицей, образовавшейся съ тѣхъ поръ, какъ опять подморозило по талому снѣгу, такъ что я ежеминутно падалъ; ночь застигла меня среди этихъ бѣдствій.
Сѣверный вѣтеръ подулъ съ новою яростью; съ нѣкоторыхъ поръ я потерялъ изъ виду своихъ товарищей; нѣсколько солдатъ, изолированныхъ, какъ и я, чуждыхъ тому корпусу, къ которому я принадлежалъ, тащились съ трудомъ, дѣлая сверхъестественныя усилія, чтобы настигнуть колонны, отъ которой отдѣлились, какъ и я. Тѣ, къ кому я обращался, не отвѣчали, у нихъ не хватало силъ. Другіе падали въ смертельномъ изнеможеніи, чтобы уже не встать.
Скоро я очутился совершенно одинъ, не имѣя болѣе никакихъ товарищей кромѣ труповъ, служившихъ мнѣ
