дробило обѣ ноги. Легранъ, увидавъ Лапорта, бросился къ нему, но осколокъ той же гранаты попалъ ему въ правую ногу.
Лапортъ палъ на полѣ сраженія, а Леграна перевезли въ городъ; его уложили на скверную русскую телѣгу, запряженную плохой лошаденкой, но въ первый же день телѣга сломалась и къ счастью для него неподалеку нашлись сани, у которыхъ пала лошадь. Эти сани пригодились ему, иначе его пришлось бы бросить на дорогѣ. Его сопровождало четверо солдатъ того же полка; такъ онъ путешествовалъ уже шесть дней. Я разстался съ несчастнымъ Леграномъ, пожавъ ему руку и пожелавъ ему счастливаго пути. Онъ отвѣчалъ, что полагается на милость Божію и на преданность добрыхъ людей, сопровождавшихъ его. Затѣмъ одинъ изъ солдатъ взялъ лошадь подъ-уздцы, другой ударилъ ее хлыстомъ, и не безъ труда сани двинулись въ путь. Я подумалъ про себя, что не далеко онъ уѣдетъ въ подобномъ экипажѣ.
Съ этихъ поръ я сталъ самъ не свой: загрустилъ, зловѣщія предчувствія осаждали меня; голова горѣла, я замѣтилъ, что у меня лихорадка; не знаю, можетъ быть это зависѣло отчасти отъ усталости; съ тѣхъ поръ какъ къ намъ примкнули остатки армейскихъ корпусовъ, мы принуждены были выступать рано утромъ и находиться въ движеніи до поздняго вечера, не дѣлая при всемъ томъ большихъ разстояній. Дни были до того коротки, что свѣтало только въ восемь часовъ, а смеркалось уже въ четыре. Вотъ почему множество несчастныхъ
