сборъ. Я велѣлъ своей женѣ слѣдовать за мной. Не доходя до стоянки полка, который я засталъ уже подъ оружіемъ, я сказалъ женѣ, чтобы она подождала меня.
Когда я явился въ свою роту, фельдфебель спросилъ меня, не узналъ-ли я чего про Лаббэ и мой ранецъ. Я отвѣчалъ, что нѣтъ и нечего объ этомъ думать, но что вмѣсто того я нашелъ себѣ жену. «Жену!» изумился онъ—«да зачѣмъ тебѣ она? Не для того, конечно, чтобы стирать тебѣ бѣлье—вѣдь бѣлья у тебя нѣтъ!»—Она мнѣ дастъ бѣлья. «А какъ же на счетъ пищи?»—Она будетъ ѣсть то же, что и я.
Вскорѣ намъ скомандовали формироваться въ карре; гренадеры и егеря, а также остатки полковъ молодой гвардіи сдѣлали то же самое. Въ эту минуту прошелъ императоръ съ королемъ Мюратомъ и принцемъ Евгеніемъ. Императоръ сталъ среди гренадеровъ и егерей и, обратившись къ нимъ съ рѣчью, приличной случаю, объявилъ имъ, что русскіе караулятъ насъ у Березины и поклялись, что ни одинъ изъ насъ не переправится черезъ нее обратно. Затѣмъ, обнаживъ мечъ и возвызивъ голосъ, онъ воскликнулъ: «Поклянемся и мы въ свою очередь, что скорѣе всѣ умремъ съ оружіемъ въ рукахъ, сражаясь, чѣмъ откажемся отъ намѣренія увидать Францію!» Въ одинъ мигъ мохнатыя шапки и кивера очутились на концахъ ружей и сабель и раздались крики: «да здравствуетъ императоръ!» Къ намъ подобную же рѣчь держалъ маршалъ Мортье, и мы отвѣчали ему съ такимъ же энтузіазмомъ.
Въ виду плачевнаго положенія, въ которомъ мы на-
