Въ эту печальную ночь каждый устраивался какъ могъ; насъ собралось нѣсколько унтеръ-офицеровъ и мы завладѣли ригой, такъ какъ находились возлѣ селенія, сами того не подозрѣвая. Многіе солдаты полка пріютились вмѣстѣ съ нами; опоздавшіе, увидѣвъ, что имъ негдѣ помѣститься, сдѣлали то, что обыкновенно дѣлается въ подобныхъ случаяхъ: влѣзли на крышу, какъ мы ихъ ни останавливали, и въ одну минуту мы очутились все равно что подъ открытымъ небомъ. Вслѣдъ затѣмъ намъ пришли сказать, что подальше на дорогѣ есть церковь—греческій храмъ—отведенная для помѣщенія нашего полка, но что теперь она занята солдатами различныхъ полковъ, шедшихъ сами по себѣ, и что они никого не хотятъ впускать.
Освѣдомившись обстоятельно, гдѣ эта церковь, мы забрали съ собой дюжину другихъ унтеръ-офицеровъ и капраловъ и отправились туда. Искать пришлось недолго, церковь стояла у самой дороги; когда мы хотѣли войти, мы встрѣтили сопротивленіе со стороны тѣхъ, кто занялъ ее раньше. Это было скопище нѣмцевъ и итальянцевъ и даже французовъ—сперва они хотѣли напугать насъ штыками, чтобы мы не входили; но мы отвѣчали имъ въ томъ же духѣ и ворвались силой. Тогда они немного отшатнулись, и одинъ итальянецъ крикнулъ: «Послѣдуйте моему примѣру, заряжайте ружья!»—А наши уже заряжены! — отвѣчалъ одинъ фельдфебель изъ нашихъ. И между нами готовъ былъ завязаться кровопролитный бой, какъ вдругъ къ намъ подошло подкрѣпленіе. То были солдаты нашего полка:
