перь очень радъ меня видѣть цѣлымъ и невредимымъ. Я разстался съ Гиньяромъ, чтобы присоединиться къ полку, уже расположившемуся у дороги; эта ночь была также очень тяжела—шелъ мокрый снѣгъ, пронизывавшій насъ насквозь, и дулъ сильный вѣтеръ, а огня было мало. Но это все еще ничто въ сравненіи съ тѣмъ, что ожидало насъ впереди.
Было около полуночи, какъ вдругъ часовой нашего бивуака далъ мнѣ знать, что показался всадникъ, повидимому направляющійся въ нашу сторону; я взялъ двухъ вооруженныхъ людей и побѣжалъ посмотрѣть, въ чемъ дѣло. Приблизясь на нѣкоторое разстояніе, я дѣйствительно различилъ всадника; впереди шелъ пѣхотинецъ, котораго всадникъ очевидно гналъ передъ собой насильно. Подъѣхавъ къ намъ, всадникъ обнаружилъ, кто онъ такой: это былъ драгунъ гвардіи, который, чтобы добыть продовольствія себѣ и своей лошади, забрался въ русскій лагерь ночью, а чтобы не привлекать ничьего вниманія, надѣлъ каску русскаго кирасира, убитаго имъ въ тотъ же день. Такимъ образомъ онъ объѣхалъ часть непріятельскаго лагеря, стащилъ связку соломы, немного муки, ранилъ часового на передовыхъ постахъ и сбилъ съ ногъ другого, котораго и привелъ плѣннымъ. Этого удалого драгуна звали Меле, родомъ изъ Конде; онъ остался съ нами остатокъ ночи. Онъ признался мнѣ, что не для себя подвергался опасности, а для своей лошади, для бѣднаго Каде, какъ онъ называлъ ее. Во что бы то ни стало, онъ хотѣлъ достать ей
