толковали о нашихъ дѣлахъ и о сраженіи прошедшей ночи, вдругъ полковой адъютантъ, Делэтръ, человѣкъ самый злой и жестокій, какого мнѣ случалось встрѣчать на свѣтѣ, дѣлающій зло ради удовольствія вредить, подошелъ къ намъ, вмѣшался въ нашъ разговоръ—и странное дѣло, сталъ выражать сожалѣніе по поводу трагической смерти Белока, нашего товарища. «Бѣдный Белокъ», говорилъ онъ—«мнѣ очень жаль, что я поступалъ съ нимъ дурно!» Вдругъ чей-то голосъ—я такъ никогда и не узналъ чей—прошепталъ мнѣ на ухо, но достаточно громко, чтобы его услыхало еще нѣсколько человѣкъ: «Онъ скоро умретъ!» Делэтръ очевидно раскаивался во всемъ томъ злѣ, которое когда-либо причинялъ своимъ подчиненнымъ, въ особенности намъ, унтеръ-офицерамъ. Не было ни единаго человѣка въ полку, который не пожелалъ бы, чтобы ему оторвало голову ядромъ, и онъ былъ извѣстенъ не иначе, какъ подъ кличкой «Пьера-жестокаго».
5 (17-го) ноября утромъ, какъ только разсвѣло, мы взялись за оружіе и, сформировавшись въ тѣсныя колонны, подивизіонно выступили съ цѣлью занять позиціи на краю дороги, съ противоположной стороны поля сраженія, только-что покинутаго нами.
Прибывъ, мы увидали часть русской арміи передъ собою на возвышенности, тыломъ къ лѣсу. Тотчасъ же мы развернулись линіей лицомъ къ лицу съ непріятелемъ. Нашъ лѣвый флангъ опирался на ровъ, пересѣкавшій дорогу и къ которому мы были обращены тыломъ; эта дорога, вдавленная, съ высокими
